Генерал Рокслей ехал со своим оруженосцем по вечернему городу. Почему-то он понадобился ему только после захода солнца, когда Генри, пропадавший где-то целый день, внезапно вернулся, но лишь для того, чтобы приказать Валентину ехать с ним. О цели их путешествия по вечерней Олларии он не говорил, но дорога, которой они ехали, могла показаться Валентину знакомой. Между тем, обычно тихая теперь уже зимняя столица сегодня странно волновалась. На заиндивевших улицах, освещенных редкими фонарями, встречалось непривычно много людей. Горожане переговаривались, сновали туда-сюда, кое-где не по одному, а группками. Чем дальше ехали вперед, тем яснее становилось, скоро эти группки превратятся в толпу. На дороге встречались и цивильники, но пока они ничего не делали и не призывали никого разойтись по домам. Генерал же мрачно ехал вперед и, казалось, не обращал на все вокруг никакого внимания.

Да здравствует неопределенность и волнения! Город волновался, бурлил и чуть ли не кусался. Атмосфера была давящей, и это нервное ожидание просачивалось сквозь теплый плащ и плотную одежду. Валентин ехал рядом с генералом и, чуть прищурившись, смотрел на город. Какую же роль играет в этих событиях генерал Рокслей? В том, что он не был чист, как дитя Создателя, Валентин, получивший по голове, обнаруживший пропажу и приятно проведший время в постели прелестницы, был уверен. Наверное, окажись на его месте Окделл, он бы чувствовал некоторое волнение из-за того, что вовлечен в такой клубок интриг, Валентин же просто пытался понять, что будет дальше. К чему быть готовым. И что предпринимать.
А меж тем город бурлил, и для Валентина было более чем понятно, что взрыв вполне возможен. Осталось только понять - какой силы он будет...

Между тем, Генри Рокслей словно бы целенаправленно направлял коня по улицам, которые вели к особняку Приддов. Через какое-то время впереди показался и сам особняк.
- Валентин, я не просто так сейчас взял вас с собой, - наконец, обратился к оруженосцу Рокслей, - Мы едем к вашему отцу для одного важного и необходимого разговора. Я полагаю, что при этом разговоре должны присутствовать и вы тоже, как старший сын Вальтера.
Он остановил коня уже у самых ворот дома Приддов и постучал. Охранник открыл смотровое окошко, поглядел на Валентина и на Рокслея, и поспешно распахнул ворота. Хмурый грум подошел, чтобы помочь господам спешиться. "Лиловый мундир" и его напарник, непривычно неопрятные для стражников особняка, смотрели взволнованно и виновато одновременно.
- Граф, генерал, там... кажется, в особняке недоброжелатели, - сказал первый, - Приехали какие-то господа, герцог их принял, лошадей отвели на конюшню, а потом, вроде и ничего, а что-то странное там. Свет внизу погас, а спать еще как будто рано. Охрана пока не вмешивалась, но мы послали за помощью, но...
Внезапно, в одном из окон особняка посыпались битые стекла, и оттуда повалил дым.
- Кажется, мы опоздали! - воскликнул Рокслей, обнажая шпагу и устремляясь вперед, в особняк, - Валентин, за мной, скорее! - крикнул он юноше.

Обнажить шпагу - дело секундное. Но вот совладать с мыслями и стремительно бьющимся сердцем - куда как сложнее. В особняке были его младшие братья, и последнее, чего Валентину хотелось - видеть, как им делают больно. Что-то в глубине души юноши билось неприятным волнением, хотя он почти полностью сумел взять себя в руки, словно опалив разум ледяным осознанием, что ни метаниями, ни истериками он своим братьям не поможет. А поможет делом, шпагой, искусством фехтовальщика и мозгами. Ему очень хотелось в это верить.
Обнажив шпагу, Валентин устремился в дом, превратившись в единый комок нервов, который, как казалось, лишь острее чувствовал все происходящее. Он подозревал всех и вся и не пытался себе врать. Даже самому себе он казался слишком подозрительным, но сейчас расслабляться и доверять кому-либо после всего произошедшего точно нельзя. Почему на особняк напали именно в тот момент, когда Рокслей решил провести важный и внушительный разговор, к которому, как и к особняку Приддов, вел такими путями? Для усиления эффекта "переговоров"? Или просто разбушевавшаяся толпа? Если эффект решили усилять так, да и просто если решили крушить дом Приддов и угрожать братьям - то...
Впрочем, все картины, мелькнувшие в каштановой голове, можно списать исключительно на научный интерес к кровавым сценам. Юноша уже смог взять себя в руки.

Генерал Рокслей опустил пистолет и повернулся к Валентину, которого крепко держали все это время те, кто надел лиловые мундиры, сняв их с убитых гвардейцев охраны. Людьми Чести все было продумано и подготовлено, так что Вальтеру не дали возможности ни сбежать, ни вовремя вывезти из столицы семью, ни спрятаться.
- Что же, Валентин, - сказал Рокслей, - Я понимаю ваши чувства, но время дорого. Вашего отца приговорил совет Людей Чести, я был только исполнителем. А за что - вы слышали. И если вы не повторите ошибки вашего отца, а сделаете сейчас верный выбор, то я остаюсь и буду вашим эром постараюсь, чем смогу, заменить для вас убитого. Только сделайте то, что следует! - раздраженно воскликнул он, - Поддержите восстание, дайте нужные приказы в городе, в Старой Придде, теперь - это ваши владения и ваши люди! Так распорядитесь разумно, а не как ваш отец, который сошелся с Ноймариненом в надежде отхватить кусок пожирнее, чтобы оказать ему помощь запудрив мозги нам! Если Вальтер вас посвящал во все это, как старшего наследника, то подумайте своей головой, Валентин - игра Лучших Людей проиграна! Оллария падет и на ее месте восстанет Кабитэла! Этого хотели ваши предки и этого обязаны хотеть вы! Сейчас вам решать, прямо тут, возле погубившего себя отца - да или нет! Да - и тогда вам дадут подписать нужные письма и бумаги, которые отдадут приказы вашим людям воевать здесь и в Старой Придде против Лучших Людей, против Ноймаринена, за Талигойю, за Кабитэлу! За новую Золотую эпоху! - фанатично воскликнул Рокслей, - А если нет - то вторая пуля из моего пистолета будет пущена вам в сердце. Так мы поступаем с предавшими! Выбирайте, Валентин, поскорее.

Что сейчас делать? Неужели они правда думают, что, убив отца... Угрожая родным, они и в самом деле смогут получить Валентина в союзники? Ракана с два!
Почему отец так опрометчиво себя вел? Почему он оставался в столице, причем не один, а вместе с семьей? Он решил, что зрелище счастливой приддовской семьи лишит заговорщиков желания убивать того, кто их... "предал"? Такая наивность была не в духе отца. Или он надеялся, что у людей чести хватит чести не пускать в лоб пулю? Опять-таки... Не в духе отца. Видимо, его вынудили. Допустим, он не мог уехать. Но он хотя бы братьев мог перевезти, чтобы, например, Валентину не пришлось сейчас думать и как самому вытащиться, и как спасти братишек.
Подписать бумаги, а потом что? Послать в герцогство письмо, чтобы, игнорируя любые приказы от Рокслеев и остальных личностей из списка, воска даже не думали идти против Ноймаринена, а прямо шли к нему? А если письмо перехватят? А если гонец от заговорщиков раньше успеет? А если в конце концов - неизвестно, дало ли превращение в герцога Валентину привлекательности в глазах дам и влияния, но подозрительность дало, и немало - гонца подменят или тот будет подкуплен? Нет... Сейчас Валентину придется полагаться только на то, что он сумеет как-то сам вырваться. Или в лучших традициях Людей Чести, хоть он к ним себя теперь и не относил - примет бой, падет смертью храбрых и станет героем песен. Песни - это замечательно, но жизнь хороша и прекрасна, и потому юный герцог Придд хотел жить как можно дольше.
Заговорить им зубы, вырваться из их рук, а дальше что? В окно? Если эти... люди смогли сделать так, что сумели взять в капкан отца, то они под окнами точно поставили людей, а значит, он попадет в еще одну ловушку. Но даже если так... Можно узнать, чего они хотят... И, видимо, придется действовать именно так - посылать гонцов, надеясь, что его человек успеет быстрее.
Тем более, что им самим невыгодно его убивать!
- Не посвящали, - а голос ровный. Услышав свой голос и поняв, что играет как минимум хорошо, Валентин даже приободрился, - Я в последнее время не подозревал ни о чем... - увидь себя Валентин со стороны, то очень удивился, насколько на Окделла он может быть похож внешне. - Я теперь отвечаю за свою семью: за братьев, которые никаких приказов в силу возраста дать не могут, за сестру и матушку... Граф Гирке очень далеко... - иными словами, если Валентина убьют, заговорщики лишатся влияния в Придде как минимум до совершеннолетия братьев, - Что ж, видимо сыграть роль наставника и объяснить мне суть происходящего придется вам, мой эр.

Рокслей довольно покивал, он даже не ожидал, что Валентин так быстро согласится. Из-за гибели отца на его глазах он не потерял самообладания, значит, это говорило о том, что его оруженосец не поддерживал политику Вальтера и не был к нему привязан, подумал Генри. Значит, из него может получиться настоящий Человек Чести, тот, кто будет верен их делу. И правильно. Ведь Вальтер связался с Ноймариненом наверняка из-за сиюминутной выгоды, а Валентин не таков - пока не таков, потому что молод и чист, но под влиянием отца наверняка изменился бы в худшую сторону, стал таким же предателем. Однако, его отец теперь лежит в кресле с дыркой в груди, а он, Генри Рокслей, не допустит в Валентине перемен к худшему. Он теперь будет ему как сын, его воспитанник, которому он передаст свою мудрость, воспитает из него человека, преданного идеям возрождения Великой Талигойи. Ну и конечно, все, что принадлежит герцогам Приддам - гвардия, земли, средства, все это будет обращено во благо возрождения великой страны из того, во что превратил ее уже покойный потомок марагонского бастарда. Рокслей раздулся от осознания собственной важности, того, как ему удачно удалось провести всю эту операцию с Приддами и получить нужный результат.
- Это верный выбор, мой мальчик, - сказал он Валентину, - Сейчас принесут бумаги, ты их подпишешь, а потом поедешь вместе со мной, поучишься командовать гвардейцами - улицам Кабитэлы сейчас нужна наша помощь, пока не придет подкрепление войск под командованием нашего будущего регента - Ги Ариго.
Принесли бумаги, перо, чернила, и Валентину отпустили руки, чтобы он поставил свои подписи, но Рокслей на всякий случай продолжал держать его под прицелом.

Они что - действительно верят, что он какой-то Ричард Окделл? Валентина внутри передернуло от дичайшего отвращение к наглой морде Рокслея - подумать только, к кому он на службу попал! - но виду он не подал. Даже если и хотелось встать и перестрелять всех, он молчал и специально выглядел "потерянный бедным юношей, находящегося в шоке".
Даже если они убьют его, войска Приддов и все их земли тут же входят под руководство Гирке, а тот точно не дурак и знает, что делать. А теперь перед ним положили бумагу...
- Позволите, я прочитаю то, что мне дают на подпись, - Валентин сейчас герцог? Герцог. А значит, и вести себя должен как герцог. Они не сломают его, как бы ни пытались.
Валентин углубился в чтение. Итак, если он это подпишет, все его земли и состояние перейдут на "наше правое дело". Он официально объявит себя изменником короне и фактически такая бумага, положенная на стол кардинала, герцога Алвы, Ноймаринена - и Валентин на плахе, если не успеет раньше доказать свою верность короне. Вот только тогда он будет с пулей в груди. А "сообщники" попытаются добраться до его братьев и воспитыть их в духе "юных революционеров". Как бы не получится, они все равно будут оказывать давление на братьев, хотя и за это время их могу разбить не один раз и Гирке к этому руку приложит. В любом случае, как только он подпишет, он окажется между двух огней - потому что кем бы они ни были, они не настолько идиоты, чтобы не послать гонца сразу же и установить за Тинэ слежку.
Юный герцог читал, пытаясь найти хоть в одной строке лазейку. Лучше уж сразу получить пулю в лоб, чем подписать такое безумие, подвести свое герцогство и... Все равно получить пулю в лоб. Но пока что он пытался придумать пути отступления и потому очень внимательно смотрел в текст.